Наиболее красивым и полным является портрет фессалоникийских христиан, нарисованный апостолом Павлом. Наиболее эффектно перед нами предстают их характерные черты. В сознании сразу же возникает впечатление, которое должны передать его слова: „Они сами показывают о нас, - говорит он, - как мы вошли к вам, и как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному, и ожидать Сына Его с неба, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавившего нас от грядущего гнева“. С какой смелостью и поразительной четкостью на темном фоне окружающего идолопоклонства несколькими росчерками божественного пера вырисовываются фигуры этих первых христиан.
Погрязшие в грехе, служащие различным и отвратительным похотям, „увлеченные бессловесными идолами“, апостол пришел в их среду с Евангелием благодати Божией. Он рассказал им об Иисусе, Сыне Божьем. В их уши он вложил чудесную историю о той жизни любви, которая завершилась на кресте в качестве искупительной жертвы за грех человека. Их удивленным душам он объяснил ценность и эффективность той крови, через которую мы получили искупление, „прощение грехов“. Он рассказал им, как умерший и погребенный Иисус был воскрешен из мертвых живым Богом и как, после того как Его видели на земле после воскресения многие свидетели, Он был вознесен на небо и воссел по правую руку от Бога. Он учил их, что если они „устами исповедают Господа Иисуса Христа и сердцем уверуют, что Бог воскресил Его из мертвых“, то спасутся от надвигающейся бури Божьего суда, которая, по его словам, вот-вот настигнет мир. Но он заверил их, что прежде чем эта буря разразится своей страшной и разрушительной энергией, Сын Божий придет снова и примет к Себе во славе всех верующих в Него. Так проповедовал им апостол, и так они уверовали. „За то, - говорит он, - непрестанно благодарим Бога, что, услышав о нас, вы приняли это не как слово человеческое, но, как истинное, слово Божие, действующее и в вас, верующих“. Он не принес им громоздкую ритуальную систему форм и церемоний, в которой соблюдение закона было условием благословения. Он не учил их искусно составленному плану спасения или сложной богословской схеме, которую они должны были постепенно принять и спастись. И уж тем более он не ходил среди них, чтобы цивилизовать их и научить их лучшей морали, с помощью которой можно было бы улучшить их нынешнее земное положение и в силу каких-то нравственных изменений в них самих получить право „предаться смиренной надежде на спасение“, когда они уже не смогут оставаться на земле.
Нет, без всего этого, в отличие от того, что преобладает в наши дни, он донес до них истину о Личности, живущей на небесах по правую руку от Бога, Которая однажды на земле умерла за грешников. Эта Личность и Его дела, а также объявление о Его скором возвращении, чтобы благословить уверовавших в Него и осудить тех, кто не верит, составляли суть проповеди апостола этим бедным темным идолопоклонникам. Вместе с этим благословенным Евангелием благодати Божией он не преминул самым торжественным и верным образом провозгласить реальность вечного суда, от которого нет спасения, кроме простой веры в Иисуса, Сына Божия.
Они не сомневались в том, что ожидает их как грешников, и были совершенно уверены, опираясь на авторитет Божьего Слова, в благословении, которым они обладают сейчас как верующие в Иисуса, и которым они смогут в полной мере насладиться, когда придет Тот, Кого они ждали. Сомнений в своем спасении у них не было, так как они ждали того самого Иисуса, Который Своей работой за них на кресте уже „избавил их от грядущего гнева“. Когда-то, как и все остальные, они были „предназначены к смерти, а потом к суду“, но теперь они могли сказать: „Бог предназначил нас не к гневу, а к спасению через Господа нашего Иисуса Христа“. Они вовсе не ожидали смерти, даже если бы смертью они могли отправиться к Господу. Они ждали смерти не больше, чем суда. Они ожидали Сына Божьего с небес, как Того, Кто может прийти при их жизни, и поэтому они могли сказать, думая о тех, кто умер как верующие в Иисуса: „Мы, оставшиеся в живых и пребывающие до пришествия Господня, не препятствуем спящим. Ибо Сам Господь сойдет с неба с криком, при гласе Архангела и трубе Божией, и мертвые во Христе воскреснут прежде; а мы, живые и оставшиеся, вместе с ними вознесемся на облаках в сретение Господу на воздухе; и так будем всегда с Господом“
Именно это ожидание прихода Иисуса и вознесения их на небо было характерно для фессалоникийских христиан, и именно это, а не то, что они перестали быть идолопоклонниками, заставило окружающий мир так много говорить о них. Люди тогда, как и сейчас, понимали смену религии и морали, но ждать и жаждать, что придет некто, кто заберет их с земли на небо, их соседи не могли понять. Даже религия иудеев не говорила о подобном, хотя они и ожидали прихода Мессии, согласно некоторым пророчествам, о которых говорилось в их книгах, который благословит их на земле, избавив от всех врагов, но то, что некто придет с неба и заберет Своих последователей на небо, было действительно странным и новым учением. Тем не менее, именно этому учению учили фессалоникийцев, и именно этому учению учит весь Новый Завет, как надлежащей надежде верующих в Господа Иисуса.
<Ничто так не говорит о том, где на самом деле находится сердце человека, как это ожидание „Сына Божьего с небес“. Вера, в которой нет этого характерного элемента, не является христианской, и апостол противопоставляет исповедание христианства без этой надежды следующим образом: „Ибо наша беседа на небесах, откуда мы и ожидаем Спасителя Господа Иисуса Христа, Который изменит бренное тело наше, чтобы оно уподобилось славному телу Его, по действию, которым Он силен все покорить Себе“. Дай Бог, чтобы все мы радовались этой благословенной надежде и ясно представляли перед миром отношение „ожидающих“